Ответственная за надежду
И снова для тебя, кому же еще мне посвещать тут эти песни? Если ты вообще спишь.. жаль, что ты не можешь пока услышать их в человеческом исполнении - они такие красивые. Они отражают тот мотив, что непрестанно звучит в моем сознании. Завтра я запишу что-нибудь из Нимриэль, у нее грустные песни, но что уж поделать если я улыбаюсь всем только напоказ. Я отойду от этого состояния и тут будет больше смеха, обещаю тебе. Пока в основном затаенные слезы. Я просто люблю плакать, ты ведь уже понял.. Но когда я плачу, я так же нуждаюсь в утешении как и нормальные люди. Потому что я не могу плакать без причины, и когда в моих глазах стоят слезы мне действительно больно. Пока это лишь грусть...
Снова землю окутала ночь покрывалом тумана
И спустилась с небес тишина на невидимых крыльях.
Снова ветер баюкает травы на спящих полянах,
Снова воздух пропитан звенящей серебряной пылью.
Наступает пора колдовского всевластия ночи.
Это время несбыточных грез и размытых видений,
Это срок измененья судеб и свершенья пророчеств,
Это час, когда жизнь обретают бесплотные тени.
Колыбелью качается месяц над сонной долиной.
Звездной сетью смирен океан на нефритовом ложе.
Чары крепкого сна безграничны и неодолимы,
И никто, и ничто до утра их развеять не сможет.
И никто, и ничто... Только чье-то дыханье во мраке,
Только чьи-то шаги, только сердце без тени покоя,
Только чьи-то следы на песке, словно тайные знаки,
Только тихая песня парит под застывшей луною.
Лишь один, не смыкающий глаз в этой спящей вселенной,
Лишь один, кто не смел отдыхать со времен Сотворенья,
Не сумевший сквозь пальцы смотреть, как творят преступленья,
Не желающий жертвовать сну ни минуты прозренья.
Но зовет его шелковой зеленью ласковый клевер,
Но манят его мягкие мхи под лесными шатрами,
В светлых рощах листва колыбельные шепчет напевы,
Искушая уставшее сердце счастливыми снами.
Но не знавший покоя привычно стряхнет наважденье,
Но не ведавший сна усмирит обожженную душу.
Это слишком заманчиво - броситься в бездну забвенья,
Только кто тогда станет хранить безмятежность уснувших?
Снова землю окутала ночь покрывалом тумана
И спустилась с небес тишина на невидимых крыльях.
Снова ветер баюкает травы на спящих полянах,
Снова воздух пропитан звенящей серебряной пылью.
Наступает пора колдовского всевластия ночи.
Это время несбыточных грез и размытых видений,
Это срок измененья судеб и свершенья пророчеств,
Это час, когда жизнь обретают бесплотные тени.
Колыбелью качается месяц над сонной долиной.
Звездной сетью смирен океан на нефритовом ложе.
Чары крепкого сна безграничны и неодолимы,
И никто, и ничто до утра их развеять не сможет.
И никто, и ничто... Только чье-то дыханье во мраке,
Только чьи-то шаги, только сердце без тени покоя,
Только чьи-то следы на песке, словно тайные знаки,
Только тихая песня парит под застывшей луною.
Лишь один, не смыкающий глаз в этой спящей вселенной,
Лишь один, кто не смел отдыхать со времен Сотворенья,
Не сумевший сквозь пальцы смотреть, как творят преступленья,
Не желающий жертвовать сну ни минуты прозренья.
Но зовет его шелковой зеленью ласковый клевер,
Но манят его мягкие мхи под лесными шатрами,
В светлых рощах листва колыбельные шепчет напевы,
Искушая уставшее сердце счастливыми снами.
Но не знавший покоя привычно стряхнет наважденье,
Но не ведавший сна усмирит обожженную душу.
Это слишком заманчиво - броситься в бездну забвенья,
Только кто тогда станет хранить безмятежность уснувших?